Сергей Михеенков - Солдатский маршал [Журнальный вариант]

Около пяти утра Конев был уже в штабе армии. Спросил у начштаба, знает ли он о том, что произошло на границе. Ни начальник штаба, ни кто другой ещё не знали, что началась война. И Конев отдал приказ: боевая тревога! Спустя несколько минут доложил в генштаб, что подразделения 19‑й армии находятся в состоянии полной боевой готовности. «Весь первый день войны штаб армии получал информацию из Генштаба о положении на фронтах. Этот день прошёл для нас спокойно, противник не бомбил район расположения армии, кроме железнодорожного моста через реку Днепр. Видимо, сосредоточение 19‑й армии не было установлено противником. На второй или третий день нарком обороны С. К. Тимошенко вызвал меня по ВЧ и приказал всей армии форсированным маршем следовать в район Киева. Поставил задачу: занять оборону по рубежу бывшего Киевского Уфа, по реке Тетерев и далее по периметру этого укреплённого района».

В тот же день Конев прибыл в Киев с головной группой армейского управления и с удивлением обнаружил, что войск ни в Киеве, ни в укрепрайоне нет. Сам Киевский УР в весьма запущенном состоянии. Вооружение и обеспечение укрепрайона отсутствовало. Особо важные объекты охраняются небольшим числом бойцов–резервистов. Конев не увидел у них даже винтовок. Когда головные колонны дивизий начали втягиваться в район Киевского Уфа, Конева вызвали к ВЧ: звонил нарком обороны.

— Севернее, на московском направлении, создалась угрожающая обстановка, — тут же сказал Тимошенко. — Противник развивает наступление на Смоленск. Может ли ваша армия передвигаться бегом?

— В каком смысле, товарищ нарком? — спросил Конев.

— Срочно поворачивайте колонны в сторону погрузочных станций и перебрасывайте их на западное направление — в районы Рудни, Орши, Смоленска. Как только управление армии прибудет на Западный фронт, лично получите дальнейшие указания в штабе фронта.

Никакого плана перевозки, никакого графика погрузки и движения. Конев знал, чем это могло закончиться. Но приказ есть приказ. Война рушила все правила, планы и расчёты.

В первые эшелоны Конев приказал погрузить управления дивизий, средства обеспечения, тыловые части. Главные силы пришлось отправлять к месту назначения по мере их подхода к станциям погрузок. Станциями погрузок были определены: Золотоноша, Дарница, Фастов. Немецкая авиация, следя за движением эшелонов, тут же накинулась на эти коммуникационные узлы, стараясь их разрушить и, таким образом, парализовать движение по железной дороге. Состав, в котором находилось полевое управление 19‑й армии и сам командующий, тоже был обстрелян парой истребителей. Произошло это на станции Рудня. К счастью, всё обошлось благополучно. Зенитки, установленные на открытых платформах, открыли ураганный огонь, и «мессершмитты» ушли.

Как только головные эшелоны закончили разгрузку, Конев отдал приказ начальнику штаба Рубцову выдвинуть полевое управление в район леса близ станции Рудня, а сам направился разыскивать штаб Западного фронта. Ясности не было. Где противник? Какой рубеж занимать дивизиям армии? Какая задача определена 19‑й армии? Где соседи справа и слева?

Такой войны ни в штабах, ни в окопах не ожидали.

Ранним утром 9 июля 1941 года две штабных машины выехали из дачного посёлка Гнездово, что в нескольких километрах от Смоленска. Какое–то время они пробирались просёлком, маскируясь в зарослях придорожных ракит. Наконец, выбравшись на шоссе, миновали небольшой лес и помчались в сторону Витебска. В головной ЗИС‑101 сидел генерал–лейтенант Конев.

Он прислушивался к дальним раскатам артиллерийской канонады, которая подкатывалась к городу с запада и северо–запада, и перебирал в памяти фрагменты всего того, что он увидел вчера и сегодня в Смоленске и в штабе фронта. Адъютант Лобов, сидевший рядом с водителем, время от времени беспокойно поглядывал в окно, щурился в прозрачную, будто умытую синеву неба, ещё прохладную, пронизанную свежестью минувшей ночи, ловил в зеркало заднего обзора идущую следом машину командующего артиллерией генерала Камеры.

Судя по тому, что противник активизировался на витебском и оршанском направлениях, размышлял Конев, судьба «котлов» под Белостоком и Минском решена. Тимошенко, конечно же, понимает всю сложность положения, в котором мы здесь находимся. Именно поэтому ставит задачи, которые вряд ли выполнимы. Но приказ есть приказ.

Несколько часов назад в одной из просторных дач пригородного посёлка Гнездово, которую приспособили под штаб фронта, командующий войсками Западного фронта Тимошенко чётко и лаконично изложил задачу для 19‑й армии:

— Соберите всё, что имеется под рукой, товарищ Конев, и отбросьте немедленно противника от Витебска. За Двину. С подходом армии организуйте устойчивую оборону в междуречье Западной Двины и Днепра. Вот здесь. — Тимошенко стоял у карты, наполовину задёрнутой чёрной шторой. Голос его был усталым. Маршал указал на карте полосу обороны, которую должна занять и в короткие сроки укрепить 19‑я армия.

— У меня и дивизии–то нет, товарищ маршал, поэтому…

Тимошенко поднял на командарма тяжёлый взгляд и сказал:

— Знаю. Одновременно подумайте над тем, как лучше разгромить соединения тридцать девятого корпуса немцев.

— Так точно, товарищ маршал, подумаю.

— И не только думайте, но и действуйте. И не теряйте времени. События на фронте меняются быстро. — И Тимошенко кивнул на запад, в сторону не утихавшей ни на минуту канонады.

В Смоленске всю ночь полыхали пожары. Немецкие самолёты непрерывно бомбили железнодорожную станцию и другие объекты. Пожарные команды и бригады добровольцев тушили дома, заводские цеха, разбирали завалы, вытаскивали тела погибших. В основном это были гражданские, и вид убитых во время бомбёжки мирных жителей, среди которых были и женщины, и дети, холодил душу.

На фронте дела складывались хуже некуда. Немцы, думал Конев, глядя в засеянное реденькой пылью окно, по всей вероятности, прервали оперативную паузу: «котлы» под Белостоком и Минском, возможно, уже ликвидированы, так что немецкие танки не сегодня–завтра будут здесь.

19‑й армии судьба посылала схватиться с 39‑м корпусом. Конев вспомнил очертания линии фронта, обозначенной на карте маршала синими и красными стрелками, и вдруг понял, что немцы, по всей вероятности, намереваются создать в треугольнике Витебск — Орша — Смоленск очередной «котёл». Вот в него–то и может угодить группировка армий резерва Ставки: 20‑я, 21‑я, 22‑я и его 19‑я.

Он смотрел в мутноватое окно своего ЗИСа, перебирал в мыслях номера дивизий, прикидывал, сколько времени понадобится для того, чтобы все триста шестьдесят эшелонов с его 19‑й армией смогли прибыть на место, чтобы благополучно разгрузиться и развернуться в боевой порядок. Пока прибыли сто тридцать…

— Воздух! — неожиданно прервал его мысли адъютант.

В своих мемуарах И. С. Конев рассказал об этом эпизоде так.

«На командном пункте фронта я пробыл примерно около часа, а затем выехал двумя машинами в Витебск. Я — впереди, на ЗИС‑101, за мной — командующий артиллерией генерал Камера. Как только мы выехали из леса на шоссе Смоленск — Витебск, нас сразу атаковала пятёрка «хейнкелей». Они патрулировали шоссе. Я, шофёр Яковенко и адъютант Лобов едва успели выскочить в кювет, как вспыхнула и взорвалась машина. Все пожитки, походное обмундирование и снаряжение тут же сгорели. Видя, что самолёты противника делают второй заход, я сделал перебежку и залёг в кювете. Утро было замечательное, солнечное, раннее. Видимость изумительная. На зелёном фоне генеральские шевроны и красные лампасы были отчётливо видны. Самолёты сделали пике, пошли на новый заход…

Меня обдало комьями земли и оглушило. Я оказался между двумя воронками. Ранен я был легко, несколько мелких осколков попало в бедро. Адъютант Лобов был тяжело контужен, пришлось его тут же отправлять в госпиталь. Шофёр Яковенко, раненный в шею, остался в строю. Вот так началась моя служба на Западном фронте.

После обстрела, добыв полуторку, мы вместе с шофёром вернулись в штаб армии в Рудню, где я выслушал доклад начальника штаба Рубцова. Затем с группой офицеров и членом Военного совета Шеклановым снова выехал в Витебск, чтобы разобраться в обстановке и установить связь с генералом Е. А. Могилевчиком».

Итак, Конев, имея приказ комфронта контратаковать противника, со своим штабом срочно выехал в Витебск. Войска тем временем всё ещё находились в пути. Не так–то просто перебросить на расстояние даже в сто–двести вёрст такое количество живой силы, вооружения, снаряжения, техники, лошадей, боеприпасов и продовольствия.

За несколько дней до этого командующий войсками 3‑й танковой группы генерал–полковник Гот поставил задачу: 57‑му моторизованному корпусу овладеть Полоцком, 39‑му — Витебском. В авангарде моторизованного корпуса, нацеленного на Витебск, шла 7‑я танковая дивизия. Вторым эшелоном двигалась 20‑я танковая дивизия.